Впервые я захотела стать блондинкой, прочитав статью Ольги Дыховичной в русском Vogue. «Семь часов — и я блондинка. И вы не поверите — так легко и славно на душе, ни одно противоречивое чувство не омрачает внутреннего спокойствия! Я ощущаю себя свободной от тяжелой необходимости все время стоять на цыпочках, быть с прямой спиной, всегда держать удар. Сколько же лет прошло даром! <…> Я поняла, что я гораздо шире, чем о себе думала. Оказывается, я могу быть расслабленной, легкой, наивной, не претендующей на многое. И давать себе право на ошибку», – пишет в статье Ольга. «А я не могу», – подумала я. Не могу быть расслабленной и легкой, не умею ошибаться.
А если я назло ему храплю, почитывает свой мой кондуит и придумывает наказания. За кусок торта – в диетический штраф-бат, за внеурочный шопинг – режим жесткой экономии, ушла из офиса на полчаса раньше – завтра съешь на ланч три макета и сто писем. Не все знакомые мне брюнетки подкармливают собой гномов-перфекционистов. Но все – собранные, сильные, серьезные. И вместе с тем – ранимые, с низким иммунитетом к социуму. Хамки и женщины-бульдозеры могут довести их до мигрени и отчаяния. То ли дело блондинки! Они веселее и воздушнее. Нет, не слабее, но как верно заметила Ольга Дыховичная, легче. В них меньше природной драмы (не путать с драмой по сценарию), они реже рефлексируют. Среди них больше плохих девочек, под чьими каблуками хрустят мужские нервы. А если серьезно – среди женщин любой масти, конечно, есть добрые и злые, страстные и льдышки, умнейшие и пустые, как елочные шарики. И перфекционисток среди блондинок множество (я даже писала о некоторых в посте для сайта Эвелины Хромченко – кстати, сама Эвелина – номер один в этом списке). И все же в большинстве встреченных мной по жизни блондинок есть особая беспечность, пьянящее баловство и бесшабашность. Ради этого я и решила перекраситься. Сначала осветлила волосы на пару тонов, потом – еще на тон, потом – еще. На каждом этапе «просветления» у меня возникало чувство, что я сбрасываю с себя что-то тяжелое – вроде школьного рюкзака с учебниками. И в школу завтра не пойду.
В первый свой «светлый» вечер я уговорила три порции водки с содовой в «Симачеве» – я почти не пью – и кокетничала с мужем, как на первом свидании. На следующий выложила селфи и с упоением насчитывала лайки (я всегда подшучивала над подругами-«селфистками»). Через неделю я четко осознала, что перестала обгладывать себя до косточек. Гном притих. Из зеркала на меня смотрела все такая же ответственная девушка – но с огоньком в глазах. Пару месяцев я искрилась и сияла, наслаждаясь внутренней перенастройкой. Дело было летом – золотистые волосы переливались на солнце и отлично сочетались с загаром (правда, пришлось сильнее красить глаза – на фоне волос они стали казаться менее выразительными). Многие делали мне комплименты. И только мама в какой-то момент сказала: «Тебе идет, но ты выглядишь… проще». Ее слова меня расстроили. Золото поблекло… Но потом я подумала: «А разве не этого я хотела?» Да, я хотела стать проще – начать проще относиться к себе, работе, всему миру. Расслабиться, выдохнуть, поваляться на надувном матрасе вместо того, чтобы переплывать брассом океан. И надо сказать, мне это удалось. Но после маминых слов я начала чаще ловить свое отражение в зеркале. Перелистывать в айфоне старые фото с темным цветом волос. Градус беспечности постепенно снижался. Наконец гном вылез из пыльной норы – и первым делом сообщил мне, что ходить с отросшими корнями – позор для редактора бьюти-журнала. Нужно было что-то решать. И – как это часто бывает – вселенная в виде фейсбука отреагировала на мои метания сообщением от Тани Рогаченко, владелицы сети салонов Jean-Louis David: «Ксения, привожу двух реальных звезд – Жозе Санчеса и Ришара Солдес. Буду рада Вас пригласить на преображение 10 сентября».
Жозе – визажист, красил Наоми Кэмпбелл и Линдси Уиксон, работал на съемках для Dior. Ришар – парикмахер и колорист, колдующий над головами богатых красавиц в Париже и Монако. Я не стала долго думать, принимать ли приглашение. Внутренне я настроилась на то, что вернусь к темному цвету – и Ришар не стал меня переубеждать. Вернее, отреагировал так, словно это единственно возможное решение. Он быстро освежил мою стрижку и взялся за окрашивание. Сказать по правде, к моменту нашей встречи мой цвет волос сложно было назвать блондом. Скорее – рыжий. А еще точнее – цвет ржавчины. Едва ли мне было о чем жалеть. Через сорок минут я снова стала собой – но не совсем. Ришар не стал возвращать тот глубокий и холодный цвет, что был у меня до экспериментов с осветлением. Это снова был темный цвет – но мягче и теплее. Ко мне вернулось ощущение «завершенности» во внешности, ощущение спокойствия – и правильности (неистребимое слово в лексиконе перфекциониста). Так чувствуют себя в первый рабочий день после новогодних праздников – алкогольный туман рассеивается и праздничная карусель сменяется рабочей лестницей: вперед, только вперед. При этом едва заметные золотистые блики остались – и вместе с ними остался намек на легкость и кокетство. Я как будто снова надела свой корсет, в котором ровно держу спину – но не стала шнуровать его, как Дита фон Тиз. Мне есть чем дышать. А это, пожалуй, самое главное. И не важно – блондинка вы или брюнетка.
Фото: Ксения Николаева