Блог главного редактора: дочки-матери

Ксения Вагнер — об отношениях матерей и дочек.
Отношения матерей и дочек рассуждения Ксении Вагнер главного редактора Allure | Allure

Ксения Вагнер с мамой

"Мама, останься дома", – поднываю я, просачиваясь за мамой из комнаты в комнату. Самые слезливые аргументы, почему она не должна идти с папой в гости, а должна остаться со мной, я берегу для ванной. Там моему драматическому таланту будет отведено не меньше десяти минут: сначала в ход пойдут щипцы для завивки (пшик-пшик – сладкое облако лака, и я вступаю ("Я буду волноваться, как вы доберетесь!"), потом – тени из черного пластмассового сундучка Ruby Rose ("Вы уже ходили в гости совсем недавно!"), немного румян, помада... Плюс минута дополнительного времени, пока мама будет надевать украшения, чтобы забить пенальти — "Конечно, Лариса тебе важнее, чем я!"Я была самой большой планетой в семейном космосе, единственным ребенком, облаченным даже не в доспехи – в скафандр материнской любви. Как и многие такие дети (или немногие?), я бессовестно узурпировала родителей, воевала за каждый сантиметр их личного пространства (и так крохотного в обычной советской квартире) и ревновала, как школьник первую любовь.

Едва войдя в возраст, когда красить ресницы – не смешно, а красиво, я ринулась на штурм маминого бьюти-бастиона.

Мамины сборы были для меня чем-то вроде прыжка в ледяное озеро, они пугали (ведь после них она уедет) и манили одновременно. Во всех ее пузырьках и склянках, от болгарского, кажется, шампуня с розой (в тюбике, как у зубной пасты) до дефицитного Yves Saint Laurent Rive Gauche, для меня скрывалось волшебство. Будучи маленькой девочкой с персиковой кожей и двумя косицами, не нуждающейся ни в чем, кроме детского мыла, я уже была влюблена в мамину косметику. И едва войдя в возраст, когда красить ресницы – не смешно, а красиво, я ринулась на штурм маминого бьюти-бастиона. Помню, как лет в 12 впервые несанкционированно использовала ее тушь – кажется, Maybelline, в пузатом темно-синем тюбике. Мои и так длинные ресницы превратились в два ласточкиных крыла, я была даже не Твигги, а Твигги в кубе. Консервативная бабушка (нитка жемчуга на шее, прическа волосок к волоску) уверенно загородила входную дверь, мой портал в мир подростковых драм. "Иди умываться!" Я неистовствовала, бабушка не сдавалась, на ресницах уже нависали разрушительные для макияжа капли, когда пришла мама и сказала — "Пусть". Сколько счастья мне обещало это коротенькое слово! Как горда, как довольна собой и как уверена в своей пленительной взрослости я была в тот день.


Ксения Вагнер с мамой

Позже мама рассказала мне, что ей бабушка тоже запрещала краситься — и мама делала это в подъезде. Но из-за недостатка света и полевых условий макияж часто выходил спорным. "Ты все равно накрасишься, если уж решила. Так лучше уж ты сделаешь это дома, чем в подъезде", – резюмировала мама. А я навсегда уяснила, что запреты — спорная часть воспитательного процесса. Потому что не вызывают ничего, кроме желания их нарушить.У знакомых мне женщин разные отношения с мамами. Одни – подруги не разлей вода, другие, давно сровнявшись с мамой в росте, по-прежнему смотрят на нее снизу вверх, третьи ограничиваются дежурными звонками и секундными поцелуями раз в неделю. Некоторые берут над здоровой и еще молодой мамой особый вид шефства, и за этой снисходительной иронией часто кроются детские обиды и взрослая зависимость. Есть те, кому удалось добиться здорового партнерства – это отношения зрелых и уверенных в себе людей, построенные на взаимоуважении. А есть те, кто не общается с матерями вовсе. Или общается, но только потому, что им не хватает духу и взрослости вырваться из многолетнего рабства. Матерей-рабовладельцев, требующих от детей вечного служения (не будем путать с уважением), множество. Больше, чем тех, кто понимает: мы не дарим детей себе, мы дарим детей миру. И им дарим мир – который гораздо больше нашей жизни и нашего «Я». Процесс сепарации детей от родителей – часто мучительный для обеих сторон, но необходимый для трансформации ребенка в самостоятельную личность, жизнеспособную и психологически здоровую. Куколка должна превратиться в бабочку – и улететь. Ведь держась за мамину юбку, мы лишь идем по ее стопам, не находя собственного пути (психологи называют это «реализацией материнской программы»). Но пост не про сепарацию. Какими бы ни были наши отношения с мамами, между нами есть связи, на которые нельзя повлиять и которые нельзя с возрастом ослабить. Напротив, чем мы старше, тем громче они заявляют о себе. Связи на уровне родинок, ямочек, походки, смеха, случайного поворота головы. Молекул женского шарма. В детстве мне часто говорили, что я – копия отца. У папы была даже шутка, адресованная маме: «Ксюша не от тебя». Черты лица, масть, цвет глаз, фигура – все у нас с мамой совершенно разное. Но с годами я стала замечать, что так же складываю руки и чуть наклоняю голову вбок, когда слушаю собеседника, похожим образом танцую и жестикулирую, в той же позе сплю и так же сонно хмурюсь, едва открыв глаза. Так же пытаюсь (и не могу) сдержать слезы, если они жгут глаза, так же источаю гневное электричество в пылу ссоры. Той же проворной белкой ношусь по квартире в поиске ключей или забытого телефона. Точно как мама, я не могу провести в ванной меньше получаса, а после нее, измазанная в разных пропорциях всеми кремами мира, должна замедлиться хотя бы на 5 минут – а лучше на полчаса, наслаждаясь своей очистительной бьютификацией. С тем же лицом школьника на уроке химии я крашу ногти и так же втягиваю щеки, поправляя прическу. И родинка на шее у меня в точь-в-точь там же, где у мамы.

Какими бы ни были наши отношения с мамами, между нами есть связи, на которые нельзя повлиять и которые нельзя с возрастом ослабить.

Это сходство у всех разное. В одних случаях – очевидное, бесспорное. В других – сложно считываемое, но от этого не менее сильное. Едва ли хоть одна женщина в мире может с полной уверенностью сказать, что в ней нет ни капли общего с матерью. Сознательно или нет, но мы копируем мамины «женские» файлы на собственные флешки. И храним их всю жизнь в нагрудном кармашке близко к сердцу – там, где всегда живет любовь к женщине, подарившей нам мир. Как бы вы ни относились к маме сейчас, где-то внутри вас наверняка есть эта любовь – хотя бы в форме благодарности за возможность быть, дышать, любить. Мы часто тратим годы на попытки изменить друг друга – как русский бунт, бессмысленные и беспощадные. Впрочем, это и есть бунт – собственной воли против воли другого человека. Матери хотят идеальных детей, повзрослевшие дети – идеальных матерей. Но правда в том, что никто из нас не идеален, а гармоничные отношения невозможны без компромиссов. На прошедшем «Оскаре» актер Джонатан Кимбл Симмонс, победитель в номинации «Лучшая мужская роль второго плана», сказал в своей речи: «Позвоните вашей маме. Позвоните вашему папе. Позвоните, а не отправьте СМС или письмо по электронной почте. Скажите им, что вы их любите, и выслушайте все, что они хотят вам рассказать». Если такое случается в вашей жизни редко, такой звонок будет лучшим подарком для мамы на 8 марта. Ну и флакончик духов, например. Я для своей мамы уже выбрала аромат – такой же веселый и красивый, как она сама.

Фото: личный архив