C чего началось ваше сотрудничество с фондом** «Созидание»****? Это было в начале 2000-х. Тогда еще существовала программа «ОСП-студия». Нас пригласили вести какую-то непонятную вечеринку — в те годы их было масса. На месте выяснилось, что это первый отчетный концерт фонда «Созидание». Я прониклась происходящим и предложила мужикам отказаться от гонорара, что и было сделано. Для них все на этом закончилось, а я втянулась, начала приносить вещи, вникать, смотреть, что за люди там работают, кому помогают. Все глубже погружалась в работу фонда, познакомилась с его директором Леной Смирновой. Потом мы с ней подружились настолько, что она стала молочной матерью моей Антонины (дочери. — Прим. Glamour). Естественным образом я приобщила Мишу (Михаил Шац — телеведущий, муж Татьяны. — Прим. Glamour): живем-то мы вместе, и ему трудно было отказаться. Мы с Мишей стали попечителями, потом привели туда Сашу Пушного. Теперь втроем серьезно этим занимаемся. ****** **Для чего вообще благотворительным фондам нужны попечители? В чем их функция?**Попечитель — это человек, к которому фонд бросается при первой необходимости. Я бы не назвала это каким-то трудом или постоянной работой. Просьбы о помощи поступают не каждый день, но попечители несут гораздо большую ответственность за фонд, чем обычные добровольцы, это факт. Недавно в список попечителей «Созидания» вошла Наталья Синдеева, которая давно дружит с фондом и помогает ему. Еще когда Наташа работала на радио «Серебряный дождь», они вместе собирали деньги для жертв Беслана. Когда происходит трагедия, люди, желающие помочь, ищут кого-то, к кому можно обратиться. И один из фондов берет на себя эту работу, создает программу. Это очень большой труд и огромная ответственность. Детьми, которые пострадали в Беслане, занимался и продолжает заниматься фонд «Созидание»: они растут, а программа поддержки расcчитана до их 18-летия. Наташа с фондом долго ходили друг вокруг друга, дружили, а потом фонд предложил ей стать попечителем. **А что вы делаете как попечитель? **Мое личное участие, во-первых, состоит в том, что я отдала фонду свои лицо и имя. А во-вторых, мы организуем всевозможные акции. Ведь для того, чтобы собирать средства, нужно придумывать новые способы их привлечения. Недавно мы решили, что знаем тысячу и один способ радостно и с удовольствием расстаться с деньгами. В свое время было много разных благотворительных вечеров, продавали кучу всего, собирали деньги, нащупывали пути. Но мы, пожалуй, первыми стали делать эти вечера не трагически-минорными, со слезами и настроем «все заболеют и умрут», а веселыми, чтобы люди понимали, что от них не требуется никаких печалей — только помощь по возможности. **Чем сейчас занимается фонд? **Фонд «Созидание» оказывает помощь людям, попавшим в трудные ситуации. То есть малоимущие семьи, которые нуждаются буквально во всем, были и остаются одними из наших подопечных. Но периодически у нас появляются разные программы. Я, например, стала попечителем одной из них. Дело в том, что от детей, которые рождаются с каким-то уродством на лице, нередко отказываются родители. Когда такой ребенок попадает в детский дом, у него нет шансов на усыновление. А ведь часто эти проблемы легко решаются с помощью челюстно-лицевой хирургии: две операции, которые стоят не так уж дорого, — и малыша могут забрать в семью. Мы нашли в РДКБ врачей, которые готовы были делать качественные операции. Ленка (Елена Смирнова, директор фонда. — Прим. Glamour) поехала по детдомам. У нас были трагедии из-за того, что в детских домах отказывались признавать, что у них есть такие дети, потому что на инвалидов сиротским заведениям выделяют больше денег, и как-то помогать этим детям, делать из них людей невыгодно. Тем не менее мы такую программу создали, я для нее нашла спонсора — им стал мой друг. Существует определенный бюджет: мы понимаем, сколько у нас детей, как распределять средства для операций в течение года. А поскольку это сироты, им нужно обеспечить в больнице уход: нанять нянечку, кормить, поить, следить. Вот это все целиком и называется программой. Таких программ в фонде уже много. Например, мы собираем деньги на стипендии детям из малообеспеченных семей или сиротам, которые хорошо учатся, участвуют в олимпиадах, занимаются спортом — в общем, активным детям. Сейчас стипендия составляет 2500 рублей в месяц. Для удаленных городов, деревень и сёл это достаточно большие деньги, которые ребенок может тратить на учебу и развитие. Программа называется «Пять с плюсом». **А как вы находите этих детей? **Мы их выбираем — посылаем запросы в администрации населенных пунктов, в школы. Получаем характеристику на семью, чтобы быть уверенными, что деньги будут потрачены с пользой. То есть это не первые попавшиеся дети, а те, кто действительно хотят учиться. Для многих это единственный шанс вырваться и попробовать как-то выстроить свою жизнь. **Я бы хотела вернуться к истории про челюстно-лицевую хирургию. Вы говорили, что в детских домах вам отказывались отдавать детей. Как вы с этим боролись? И что сейчас происходит с программой? **Она действует, и усыновленных детей все больше. Мы просто стали находить дружелюбно настроенные детдома. Ведь в сиротское учреждение с улицы не сунешься, к тому же у них сильно ужесточились правила, и они не имеют права никого принимать. Но есть детские дома, от которых мы получаем информацию об этих детях. Я не знаю точно, как сейчас все происходит, но судя по тому, что программа не требует к себе дополнительного внимания, как-то это налажено. В этом смысле фонд работает как часы — если что-то нужно, они обращаются, если нет, значит все хорошо. В первый же год работы программа дала совершенно замечательный результат: по-моему, усыновили человек семь, которые были обречены. А операции сделали большему числу. **Сейчас собирать деньги проще, чем десять лет назад?**Людей, которые хотят помогать, стало больше. Я это связываю с тем, что вырос уровень жизни. Ведь пока ты погребен под своими заботами и не знаешь, на что тебе жить, ты не думаешь о других. Но как только поднимаешь голову и смотришь, что вокруг происходит, просыпается желание помочь страждущему и обездоленному — оно неистребимо в человеке. Речь не обязательно идет о деньгах. Существует мнение, что для занятия благотворительностью нужно много денег. Ерунда это. Можно подарить конкретному ребенку маленькую игрушку. Она не стоит больших денег, но это уже помощь. Для того и существует доверие к фондам, которого мы добиваемся своими лицами: ты понимаешь, что ребенок твою игрушку точно получит. Этого мы и добиваемся своими лицами: ты понимаешь, что ребенок твою игрушку точно получит. Если денег нет вообще, а помогать хочется, можно быть волонтером. У нас есть субботники, на которых люди собирают посылки. Приходишь, тебе дают коробку и реальное письмо, в котором написано, в чем нуждается эта конкретная семья. Все, что люди приносят, собирается в фонде: вещи, игрушки, канцелярские товары. Если ты хочешь купить новую посуду, постельное белье, шторы, а старые некуда девать — можно все это принести в фонд. Если есть желание сделать что-то своими руками и прислать в фонд — пожалуйста! Мы это продадим на наших многочисленных ярмарках. Например, у нас каждый год проходят «Смородиновые вечеринки». Представьте: приходит сто человек, сами приносят варенья-соленья, наливки-настойки, чаи, мед, какие-то штучки, сделанные своими руками, сами все это расставляют на столах. Потом эти же люди все друг у друга радостно покупают, мы собираем 200-300 тысяч рублей, все расходятся страшно счастливые, потом вспоминают и пишут «давайте еще собираться». Ужас! Я к тому, что необязательно давать деньги, они сами возникнут. Наша задача донести до людей, что они ничего не должны, но если они хотят помочь, они могут довериться фонду «Созидание», и мы уже поможем им себя реализовать в этой области, и это, мне кажется, сейчас очень востребовано. **Благотворительность сопряжена с серьезной ответственностью. К тому же постоянно видеть страдания других людей тяжело эмоционально. Как вы решились на это? **Решиться было просто, потому что я начинала с малого и втягивалась постепенно. Смело признаюсь: я, наверное, черствый человек и не пускаю все эти страдания внутрь. Мне в этом смысле повезло, ведь многим тяжело такое видеть. Нужно научиться выстраивать вокруг себя защиту. Каждый делает столько, сколько он может. Повторюсь: никто ни от кого ничего не требует, благотворительность — абсолютно добровольная история. Если ты не хочешь этим заниматься — пожалуйста. Никто не будет тыкать в тебя пальцем. Читали интервью Дуни Смирновой? Она занялась благотворительностью, потому что ей просто было стыдно. Что, ее кто-то упрекал? Нет, конечно. Но вот, доросла. Так что, у каждого свой путь. Я пока себя ограничиваю в треволнениях, чтобы сохранить себя для каких-то более важных вещей. Конечно, я бываю в детских домах, но нечасто. Пока не выросли мои собственные дети, я не езжу в дом малютки, чтобы смотреть на чужих детей, потому что я уверена: мне захочется помочь им максимально. Зная за собой такую особенность, я намеренно себя не провоцирую. Делаю то, что могу, и не беру на себя больше. Считаю это абсолютно правильным и нисколько себя за это не осуждаю. **В том интервью Дуня Смирнова говорила, что, основав фонд «Выход», наконец избавилась от чувства вины и перестала ощущать себя свиньей. Вам работа в фонде приносит положительные эмоции?**Позитивные ощущения — двойственная история. С одной стороны, ты понимаешь, что помогаешь очень многим людям и получаешь от этого очень большое удовлетворение. Радуешься, когда приходят письма с благодарностями. Когда тебя хвалят — всегда приятно. С другой стороны, чудовищно накрывает, когда кончаются силы — а они у всех периодически кончаются, и их нужно подкапливать, чтобы бежать дальше. Вот если в этот момент ты вдруг начинаешь задумываться о тщете своих усилий, о ничтожности своего вклада и о количестве людей, которым ты не можешь помочь, потому что физически и финансово ограничен, тогда бывает очень трудно. Мы привыкли говорить о больных детях, а сколько сейчас взрослых в Москве, нуждающихся в помощи! Кто будет помогать пожилой таджикской женщине, которая заболела? Денег на нее никто не соберет, это вообще катастрофа. Если об этом начинаешь думать, просто хочется лечь и умереть. Я из благотворительности и пришла в политику, потому что поняла, настолько нелепо тратить на это такие силы, собирать средства по копейке, в то время как государство просто щелчок пальцами сделает, и все будет решено. Но почему-то пока все щелчки идут на уменьшение квот, запрет медикаментов и импортного оборудования, запрещение усыновления детей за границу. Пока здесь все не сделано, зачем же запрещать? Сначала давайте добьемся, чтобы у нас все работало как часы.