1 августа на офлайн- и онлайн-площадках стартует Beat Film Festival — двухнедельный марафон документального кино о новой культуре. В программе — очередная попытка разгадать тайну Бэнкси, фильм о поколении Греты Тунберг, история шумного скандала вокруг автора «Завтрака у Тиффани» и еще два десятка интересных лент. Среди них — «Сон Макса Рихтера» об одном из самых необычных концертов в истории современной музыки.
В июле 2017 года в Амстердаме состоялся странный концерт: на сцене Concertgebouw, как обычно, расположились музыканты, а вот в зале вместо стульев поставили раскладушки, и зрители буквально укладывались на свои места согласно купленным билетам. В ту ночь британский композитор Макс Рихтер впервые исполнял на публике свой 8-часовой альбом-колыбельную Sleep.
Вы точно слышали музыку Рихтера: он много пишет для кино, в его портфолио — саундтреки к «Острову проклятых» Мартина Скорсезе, «Последней любви на Земле» Дэвида Маккензи и «Прибытию» Дэни Вильнева. Как раз работая над музыкой к «Прибытию», Рихтер и сочинял свой Sleep — по ночам, урывками. Получившийся альбом называют «тихим бунтом против ускоряющегося мира», а также «попыткой исследовать границы между сном и реальностью». Во время живого исполнения Sleep только музыканты должны были бодрствовать, а вот зрителям полагалось расслабиться, погрузиться в дрему и до утра никуда не спешить.
Документалка режиссера Натали Джонс «Сон Макса Рихтера» рассказывает о работе над этим альбомом и серии последовавших «колыбельных» концертов, погружает в мир композитора, который во времена жесткой борьбы за зрительское внимание позволяет себе усыплять людей своим творчеством.
Накануне российской премьеры фильма, которая состоится в рамках Beat Film Festival, мы попросили Александра Калинкина, руководителя Центра медицины сна МГУ им. М. В. Ломоносова, объяснить, как связаны сон и музыка и почему рихтеровский Sleep — больше чем просто колыбельная. В ответ получили целое эссе.
«В 1960-е годы считалось, что во время сна можно изучать иностранные языки, и это способствовало развитию целого направления — гипнопедии. Но в итоге ничего не получилось: запоминание информации требует ее осмысления и выстраивания определенного алгоритма действий, а во время сна этот процесс нарушается. Ночью мозг работает с полученной накануне информацией и не терпит вмешательства новых сведений извне. Зато вместо информационного потока во время сна может присутствовать музыка.
Конечно, для восприятия музыки во сне необходимо, чтобы мозг пробуждался, и в норме так у всех людей и происходит: они «подбуживаются» по 15–20 раз каждый час, буквально на несколько секунд. Мозг это делает исключительно в целях безопасности, чтобы не пропустить потенциально приближающуюся угрозу. У человека, находящегося в достаточно безопасных условиях, эти «окна» могут быть использованы для прослушивания музыки, которая становится зыбким мостиком между реальным миром и миром сна.
Любопытно, что сон, как, например, классическая соната, состоит из сменяющихся частей. Фаза быстрого сна соответствует сонатному аллегро, фаза медленного сна — медленной части сонаты. Классический сон завершается по канонам сонаты — в быстром темпе (мы просыпаемся из быстрого сна). И хотя соната предусматривает определенную камерность (которая необходима и для здорового сна), Макс Рихтер пошел на эксперимент, расширив пространство самого сна и предложив слушателям воспринимать музыку на зыбкой границе внешнего и внутреннего миров. По его же признанию, Sleep — это протест против ускоряющегося темпа жизни, это произведение возвращает нас к восприятию мира через состояние умиротворенного сна. Конечно, для входа в такое состояние и для его сопровождения необходима особенная музыка, которую и создает Рихтер, — вместе с нейрофизиологом он пытается найти ритм, соответствующий медленным волнам синхронной активности нейронов во время сна.
В отличии от сонаты, которая начинается с быстрого темпа, композитор, как и в классическом сне, начинает с медленного темпа. Слушатели засыпают по-разному: одни зевают, другие поглаживают живот, третьи шевелят ногами, кто-то выполняет плавные физические упражнения или медитирует, сидя на раскладушке, — все это способствует расслаблению и погружению в сон.
Обратите внимание, как в какой-то момент исполнитель плавно опускает на пол, по всей видимости, сыгранную часть произведения. Именно так на заре развития сомнологии, науки о сне, выглядела «книга сна» — полисомнограмма. В 1960–1980-е еще не использовались компьютеры и сон записывали на длинную ленту бумаги, которая к утру представляла собой книгу из нескольких сотен страниц.
8-часовая партитура Макса Рихтера — это и есть его книга сна, которую он создавал на основе научных знаний о сне и своего чувственного восприятия. Макс Рихтер активно использует в своей музыке «белый шум» — звуки дождя, шум волн, шелест травы и деревьев. Такой шум делает работу мозга более упорядоченной, синхронной, именно это состояние мы и наблюдаем во время глубокого сна, когда работа нейронов головного мозгасинхронизируется. При засыпании 90-миллиардный ансамбль нейронов, который во время бодрствования больше напоминает разыгрывание оркестра перед концертом, начинает «звучать» более камерно, синхронно и ритмично.
Если считать музыку универсальным языком, который не надо переводить и который объединяет всех людей, то можно сказать, что во время сна это единение только усиливается. Макс Рихтер наглядно продемонстрировал это своим музыкальным экспериментом — попробуйте поучаствовать в нем и вы».
Фестиваль Beat Film открывается 1 августа.
Фото: Архив пресс-службы