Два месяца назад моя знакомая Елена Темиргалиева, хозяйка салонов «МильФей», дала мне безымянный флакон с кремом. Я подумала, она собирает отзывы, чтобы понять, стоит ли начинать использовать в своих салонах средства новой марки. На третий день тестирования мне стало казаться, что крем работает. На пятый, когда пробник закончился, я позвонила Лене: «Средство отлично увлажняет, цвет лица вроде бы улучшился...» И попросила новый флакон. Спустя месяц Москва заговорила: Темиргалиева запускает собственную марку кремов под названием Suisse Aimant (игра слов: suisse по-французски значит «швейцарец», aimant – и «магнит», и «влюбленный»). Кремы действительно сделаны в Швейцарии, но разработаны для россиянок: избавляют от сосудистой сеточки на щеках и тусклого цвета лица – проблем, которые провоцирует наш суровый климат и состояние окружающей среды. Обычный набор функций «увлажнение – питание – лифтинг», разумеется, тоже в Suisse Aimant представлен. Те кремы, которые я тестировала, и были Suisse Aimant. Когда я это поняла, долго прикидывала, сколько же могли стоить пробники, если цена двух баночек Suisse Aimant обычного объема – 60 тысяч рублей. Такие деньги я бы скорее отдала волшебнику, который избавит Россию от морозов, металлургических заводов и автомобильных пробок. Нет, я знаю, бывают кремы и дороже. Но их покупатели половину суммы платят за статусность марки. Приятно, когда на туалетном столике стоит La Prairie. «А Suisse Aimant... – решила я, – заинтересует разве что подруг-франкофонок».
«Если честно, шесть лет назад, когда я начала работать над Suisse Aimant, у меня не было наполеоновских планов, – рассказывает Темиргалиева. – Я просто хотела взять лучшие средства лучших марок, изучить их состав и выпустить подобные им – чтобы косметологи использовали их в «МильФее», а я не переплачивала, закупая импортную продукцию у дистрибьюторов». Лене нравились сыворотки от Bellefontaine, гель-активатор от Cellcosmet, патчи для глаз от Babor... Она отвезла в лабораторию в Швейцарии 36 средств и попросила разобрать на ингредиенты, а потом собрать из них новые под ее именем: «То же самое, но с перламутровыми пуговицами». Через год линия была готова. На испытаниях выяснилось: если использовать подобный набор, выходит как в басне про лебедя, рака и щуку: 36 лучших средств разных марок не то что не работают вместе в 36 раз лучше, а вообще плохо сочетаются между собой. Темиргалиева сейчас рассказывает об этом со смехом: «Это как если бы мы решили составить портрет идеального красавца. И взяли бы греческий нос Иванова, чувственные губы Петрова, совершенные уши Сидорова. Вряд ли получился бы Леонардо ДиКаприо. Мои косметологи, проведя пару процедур, сказали, что эффект – не очень». Другой на месте Лены закрыл бы на это глаза и предлагал бы клиентам безродные баночки под видом «полного эксклюзива», пока они не окупятся. А Темиргалиева отправила на свалку все 36 банок и решила сделать новые.
На этот раз в швейцарскую лабораторию приехала бизнес-леди с четко сформулированным техническим заданием. «Я долго исследовала вопрос, – вспоминает Лена. – Думала, советовалась с профессионалами и постепенно пришла к выводу: европейские кремы для россиянок – как антибиотики широкого спектра действия. В принципе, да, работают, но «от живота» или «от горла» нужна пилюля, «заточенная» под живот или под горло. Для России такой косметической пилюли нет. А ведь мы уникальны хотя бы тем, что летом у нас плюс 35 °С, а зимой – минус 35 °С».
Еще Лена поняла, как появился миф о синдроме отмены. «Почему девушки подсаживаются на один крем и жить без него не могут? – рассказывает Темиргалиева. – Я стала разбираться и выяснила: подавляющее большинство кремов работает только на поверхности кожи. Клетки, которые находятся глубже и, по идее, должны снабжать кожу веществами, необходимыми для ее здоровья, получают сигнал с поверхности: «Все в норме». Ну а если в норме, зачем клеткам-снабженцам перенапрягаться? В итоге собственные ресурсы организм не задействует. И когда вы перестаете пользоваться кремом, подкожные клетки начинают «паниковать». Кожа сохнет или, наоборот, становится жирной, воспаляется». Уйдя в изучение основ косметической химии, Лена уже не могла остановиться. Ездила на выставки новинок, говорила с учеными, ставила новые задачи перед лабораториями. К моменту встречи Темиргалиевой с профессором Габриеллой Колуччи Suisse Aimant в «версии 2.0» была уже почти готова. Габриелла – директор ведущей итальянской биотехнологической лаборатории Arterra Bioscience, которая разрабатывает ингредиенты для косметических формул. «Мы разработали новейшее молекулярное соединение, – рассказала Габриелла Лене. – Его пока никто не купил, но, по-моему, это настоящая революция». Темиргалиева, разумеется, поинтересовалась, в чем подвох. «Это соединение бессмысленно вводить в платформы, которые используют большинство марок, – объяснила Колуччи. – Ингредиенты останутся на поверхности кожи и вглубь, до клеток-поставщиков питательных веществ, не дойдут». Платформа – это основа любого крема. От нее зависит, как средство будет впитываться, пахнуть, будет ли липким. В лабораториях платформы стоят уже готовые, их обычно пять-семь видов. Марка выбирает ту, которая ей нужна, затем в платформу добавляют активные ингредиенты – и все, крем готов. Габриелла предупредила Лену: «Если решишь купить нашу новую формулу, тебе понадобится платформа, созданная специально для тебя. Это очень дорого». Могу представить, что чувствовала в этот момент Темиргалиева. Кремы Suisse Aimant почти готовы, как и баночки для них – нарядные, с золотом. «Я перестала спать, – вспоминает Лена. – Была дилемма: сделать вид, что я ничего не слышала, и выпустить эту линию. Или опять начать все заново. Тогда я вспомнила афоризм: «У вас никогда не будет второго шанса произвести первое впечатление». Легко было предвидеть, как меня воспримут коллеги-конкуренты: «Состоятельная выскочка совершает «революцию». Выпустит «эксклюзив» и начнет его пиарить». Я поняла: единственное, что заставит их мне поверить, – это качество кремов. И я снова выбросила все заготовки».
До того как стать хозяйкой двух салонов «МильФей» с клиентками вроде Ирины Шейк и Ксении Собчак, Темиргалиева владела салоном «Комильфо» в Марьино. Открыла его на последние кровные: бабушка продала квартиру, папа отдал отложенное на черный день. В «Комильфо» не было мрамора и розовых лепестков в чашах для омовения рук, как в «МильФее». Но были хорошие мастера и процедуры. Поэтому теперь есть «МильФей» с чашами. А до «Комильфо» Лена сама была косметичкой. «Моя бабушка работала дерматовенерологом в диспансере, – рассказывает Темиргалиева. – В детстве я с увлечением рассматривала атласы кожных болезней, нюхала скляночки с мазями от прыщей. Потом я выросла, окончила зачем-то пединститут. И слегка затосковала. А в Ташкенте, где я тогда жила, как раз объявили набор на курсы «американской косметологии». «Американским» там был только диплом – корочка была с английскими словами. Преподавали, конечно, ташкентские косметички. Учили нас делать массаж и варить кремы. Рецептура нехитрая: ланолин, вода, масло какао, оливковое масло и эмульгатор. Взбиваешь и добавляешь витамины. Доставали все по блату. Например, через знакомых, работающих на шоколадной фабрике, можно было разжиться маслом какао». Неплохой старт – Эсте Лаудер тоже начинала с кустарного кремоварения на кухне.
Какие столичные салоны поддерживают отечественного производителя?
Бог любит троицу. По крайней мере, в случае со Suisse Aimant оказалось именно так. Темиргалиева сделала третью попытку – заказала индивидуальную платформу, купила в лаборатории Габриеллы Колуччи ингредиенты и приступила к созданию новой молекулярной цепочки. На немецком заводе, который в 1970-х годах выпускал тару для первых кремов Christian Dior, создали банку специально для русской марки-дебютантки. Сам крем производили в Швейцарии и даже расфасовывали там же. Затраты только на исследования и формулу Suisse Aimant в итоге составили один миллион евро – на порядок выше первоначальной сметы. Один килограмм платформы обошелся в 159 евро при среднерыночной цене 24. «Шесть лет назад я села дома с тетрадкой и все, как мне казалось, просчитала, – говорит Темиргалиева. – Сейчас на эти цифры смешно смотреть. Получилось как с ремонтом: как ни планируй, выложишь в десять раз больше». Так что же в этих баночках все-таки революционного? Почему русские красавицы, давно от мороза не чуть пьяные, а страдающие, должны позабыть про все прочие именитые, существующие годами и, будем честны, совсем неплохие средства и довериться Suisse Aimant? «В составе формулы – экстракт очень полезной съедобной морской водоросли уми-будо (ее еще называют зеленой икрой), – рассказывает мне та самая Габриелла Колуччи, чья лаборатория создавала ингредиенты Suisse Aimant. – Это серьезная инновация. Благодаря правильно выбранной платформе экстракт зеленой икры проникает сквозь кожу, воздействует на фибробласты и стимулирует выработку коллагена». Другой важный ингредиент – стволовые клетки малины. «Эта ягода богата антиоксидантами. В нашей формуле их концентрация предельно высока, – продолжает Колуччи. – Вообще, только пять компаний в мире имеют право работать с растительными стволовыми клетками. Одна из них – швейцарская Centre de Recherches Biocosmétiques – производила клетки малины для Suisse Aimant». Спрашиваю, почему именно стволовые клетки, а не экстракт малины. «Экстракты делают из живых растений и ягод, – объясняет профессор. – А живые растения непредсказуемы, как все в природе: нельзя предугадать, какого качества уродятся ягоды, будет ли вообще урожай. Зато в том, что стволовые клетки будут качественными, можно не сомневаться – их выращивают в лаборатории». Но я все равно не могу представить, как стволовые клетки малины (клубники, вишни, яблока) могут помочь моим, человеческим, клеткам? Слова «растительные стволовые клетки» выглядят как раз тем красивым пиаром мыльного пузыря, которого от Темиргалиевой ждали критики. С другой стороны, если в Suisse Aimant действительно есть стволовые клетки, не покроюсь ли я нежным пушком, как спелая малинка? «Ни в одной баночке с кремом в чистом виде стволовые клетки не присутствуют, – отвечает Габриелла. – Когда мы говорим «стволовые клетки растений», то подразумеваем, что в состав входят продукты их жизнедеятельности. А помогают человеку стволовые клетки разных растений по-разному. Например, клетки ириса придают коже легкое свечение. Яблочные способствуют ее регенерации. А клетки малины защищают спираль ДНК от повреждений».
После того как линия Suisse Aimant была готова, начались бесконечные тесты – без них в Швейцарии невозможно запустить в промышленное производство никакую косметику, даже ту, что будет продаваться за рубежом. Первый тест – на стабильность – длился два с половиной месяца: ученые изучали, не распадаются ли ингредиенты крема на составляющие и не теряет ли он качеств, заявленных производителем. Затем клинические испытания, в том числе в государственных лабораториях. Следующий тест, в медицинском университете в Лозанне, был не обязательным, но Темиргалиева решила пройти все круги ада. Только Вергилия у нее не было. Лена сама нашла нужные контакты, ездила в университет, с трудом договорилась о том, чтобы ее кремами в течение четырех месяцев пользовались пациенты отделения пластической хирургии, оставила в кассе немало денег. «Средства показали хорошие результаты по восстановлению кожных покровов после пластических операций, – читаю я в заключении профессора Софии Симонн, которое показывает мне Темиргалиева. – Аллергических реакций не выявлено». Параллельно в салоне «МильФей» косметологи, с согласия клиентов, бесплатно проводили процедуры с использованием новых кремов. Лена раздавала подругам тестеры и ждала каждого отзыва, как казни. Ксения Собчак лаконично заявила: «Мне нравится!» Наоми Кэмпбелл, как и я, попросила еще флакончик. Первой клиенткой, купившей полный набор средств новой марки, стала галеристка Юлия Петрушина. «Я боялась ей звонить, – рассказывает Темиргалиева. – Попросила косметолога в салоне. Пока шел разговор, сидела рядом затаив дыхание. Если бы Юля сказала что-то в духе «нормальный крем, ничего особенного», не знаю, что бы со мной было». Петрушина сказала: «Супер!» Восторги подруг – это, конечно, прекрасно. Но все-таки хотелось бы отзывов о креме по существу. Темиргалиева отвечает за себя: «После начала его использования я отказалась от инъекций гиалуроновой кислоты. Наш крем может заменить и мезо- и биоревитализацию. Операциям и инъекциям филлеров он, конечно, не конкурент, зато пластика и филлеры не могут улучшить состояние кожи, как крем. Если раз в неделю делать в салоне процедуры с использованием средств Suisse Aimant, наносить их дома и выполнять рекомендации косметолога, за месяц можно сбросить лет пять».
Но все-таки, за что 60 тысяч?! Двух баночек хватает на три-четыре месяца. Допустим, не надо тратиться на уколы гиалуроновой кислоты и отдельный крем для области вокруг глаз (Suisse Aimant работает и в этой зоне). Но ведь умываться чем-то надо? Пожалуйста – средства для очищения Suisse Aimant вот-вот появятся. Правда, я больше чем уверена, на них сэкономить тоже не удастся. Еще в ближайших планах Темиргалиевой – создание новой пары кремов: «У нас будет летняя и зимняя линии. Никто еще, насколько я знаю, такого не делал. Хотя идея проста: потребности кожи в зимний и летний периоды разные». За такое можно и заплатить – хорошие идеи стоят не меньше хороших брендов.История Темиргалиевой началась очень по-русски. Мы любим, положившись на авось, изобретать велосипеды, да так, чтобы еще и выгадать копейку. Подковываем блох, чтобы поразить мир. Или собираем деньги на реконструкцию Провала в Пятигорске. Но у Suisse Aimant есть шанс из колоритной сказки сделаться былью, приносящей доходы. В одном с Темиргалиевой точно не поспоришь: «Понимание, что красота стоит денежных жертв, приходит, стоит однажды увидеть эффект от крема, который по-настоящему работает».
Фото: аркадий паничерский, cn russia photostudio (11); архив allure (5)