Она выходит из лифта, сияя, будто только меня и ждала в этот миг: «Ну что, куда пойдем?» Времени мало, поэтому предлагаю марш-бросок по «сувенирному» маршруту: Большой театр – Красная площадь – метро. Венде в Москве впервые. Очень давно, в середине 1980-х, еще школьницей приезжала в Ленинград на неделю. Но мало что помнит. Она очень высокая, большеротая, смешливая. Я говорю, что она напоминает мне легендарную модель Джерри Холл, которая в 1975 году приехала в СССР и снялась здесь для американского Vogue. «Да?! – хохочет Венде. – Она, кстати, как и я, родом из Техаса».
Техасские девчонки – короткие юбчонки, они такие: отчаянные и веселые. Венде, кстати, пыталась участвовать в конкурсе «Мисс Техас», но ее отвергли на первом же этапе: из-за слишком коротких волос. «Ну и бог с вами!» – подумала беспечная Венде, окончила Университет Северного Техаса и стала работать в рекламном агентстве, заниматься продвижением молодежных марок одежды. Став полноценным маркетологом, перебралась в Калифорнию, но тут ее накрыло волной. Венде увлеклась серфингом и забыла обо всем.
...Несмотря на московский холод поздней осени, на Венде сверкающая юбка намного выше колена. Впрочем, такими ногами может гордиться даже двадцатилетняя. А Венде, скажем куртуазно, несколько старше. Она особо не ограничивает себя во вкусностях, не ест хлеб и сахар, зато мясо – пожалуйста. До сих пор катается на серфе и вообще спортоголик, начинает перечислять, чем занимается, и я не успеваю записывать: йога, горные лыжи, маунтинбайк, пляжный волейбол... Я перебиваю: «Погодите! Но когда же вы работаете?» Венде объясняет, что она не офисный трудяга, утром отвозит двух сыновей в школу, потом забирает, потом семейный обед дома. Там же можно и поработать. «То есть вы свободный художник?» – уточняю. «Да, – улыбается Венде. – Для вдохновения мне не надо приходить в офис. Вот сейчас я гуляю по Москве, смотрю вокруг, и потом, быть может, из этих впечатлений родится интересная идея».
В середине 1990-х Венде познакомилась с Сэнди Лернер, создавшей успешную компанию Cisco Systems, которая вовсе не про косметику, а про компьютерные технологии. К моменту их встречи компания уже приносила огромную прибыль, и Лернер раздумывала, куда бы красиво вложить деньги. Тут и пришла подсказка в виде Венде, которой очень хотелось расцветить скучный, на ее взгляд, мир косметики. Все такое розовенькое да бежевенькое... Так в 1995 году Cэнди и Венде начали колдовать над яркими баночками прямо в калифорнийском доме Венде, попутно оформляя все бумаги для новой компании – Urban Decay. У них обеих не было ни художественного, ни химического образования, но разве это важно, когда речь идет о мечте?
В 1996 году они выпустили на рынок двенадцать помад и десять лаков для ногтей. Это была эпоха мрачного гранжа, и оттенки оказались под стать, например «Ржавчина» или «Смог». Любая девушка испугалась бы даже прикасаться к таким, но все средства были отменного качества, да и розовенький порядком осточертел, что Сэнди–Венде ловко обыграли в весьма агрессивной рекламе. Венде быстро шагает по Красной площади и излагает свою косметическую философию: «Макияж – это не столько коррекция лица, сколько попытка выразить себя, показать, какая ты сегодня». Разговор неминуемо переходит на русских девушек. Венде, конечно же, восхищается красотой наших моделей (Водянова форевер!), их умением легко менять образы. И вдруг вспоминает: «Мой дедушка родом из России! Вот только не могу вспомнить, откуда именно». А еще она полагает, что ее младший сын, которому девять, может скоро присоединиться к маминому бизнесу: он парень творческий.
Мы спускаемся на станцию «Площадь Революции», Венде разглядывает бронзовых шахтеров с доярками и касается знаменитого носа собаки, что сидит у ног пограничника. Я объясняю, что это к счастью. Но перчатку она не снимает. «Венде, надо голой рукой!» Она стаскивает перчатку: «Хорошо, но предупреждаю, маникюр у меня не идеальный...» И снова хохочет.
Фото: Николай Зверков