«Я рисовал женщин, напоминающих цветы, нежно выпуклые плечи, округлую линию груди, лианоподобные стройные талии и широкие, расходящиеся книзу, как чашечки цветка, юбки», — говорил о своей коллекции 1947 года Кристиан Диор. Сегодня подобные заявления хоть и воспринимаются как весьма лестные, ажиотажа не вызывают. Цветы всегда были далеки от эпатажа, но теперь рискуют оказаться в оранжерее консервативной классики: год от года не меняясь, все же к весне они распускаются вновь.
Словно заморский подарок, цветы на тканях появились в Средневековье. Путем трудоемкой, кропотливой работы изящные бутоны раскрываются на бархате и сатине. Технологии далеки от идеала, мастера делают лишь робкие попытки, выращивая на юбках диковинный препарированный сад, совсем не тот, что на японском шелке. Набивной цветочный рисунок — привилегия высшего общества, показатель больше статуса, нежели стиля. Вслед за эпохой Возрождения о цветах не забывают, но вновь плутать среди невиданных флореальных мотивов начинают в 1867 году после Парижской Всемирной выставки. Япония мимолетно выходит из тени замкнутости, чтобы заразить Запад своим таинственным светом. Эссенция Востока заметна во всем — в архитектуре, в скульптуре, в живописи, конечно, в моде. «Вся моя работа более или менее опирается на японское искусство», — напишет в те годы Ван Гог. Промышленность искусству вторит: европейские мастера перенимают технологию производства набивных тканей. Ветками сакуры, мимозой и лилиями – дань ориентализму – расписаны платья барышень, словно фарфоровые вазы. С изобретением и внедрением ситца флора выходит в тираж. Растительный узор больше не аленький цветочек моды, а сорняк, заполонивший все вокруг. Спасти букет смогло забвение. Более полувека о цветах ни слова. Барышни слишком экзальтированны, чтобы терпеть сравнение с творением природы. Сельский же наряд, расписанный ромашкой да васильком, редко выходит за ограду сада.
Но я вспоминаю платья своей бабушки – те, что с V-образным воротом и юбкой-солнце, каждая складка которой расскажет о цветах больше, чем учебник ботаники. На дворе 1950-е и во флористике сомневаться не стоит. Модель платьев тех времен называется на французский манер corolle, по-простому «венчик» — научный термин, используемый для описания раскрывшегося бутона. А стремление барышень оставаться будто роза в спасительной оранжерее домашнего хозяйства, ввело в моду цветочный кукольный узор. Ткань, подарок Флоры, с успехом производил в то время «Хорексис». Увидев потенциал набивного рисунка, британская фирма вовсю сулила дамам элегантность, стоит им только заполучить выкройки и ткани «Хорексис», чтобы платья, подобные Haute Сouture, они могли сшить дома, создавая столь желанный образ благопристойности. Словно сговорившись, Valentino, Antonio Marras, Givenchy и Dries Van Noten напомнили детство, увлекшись составлением осеннего гербария. На платьях цветы зла, как по Бодлеру, не распускались, они, приколотые булавками, грустно загорались пожаром на костюмах Giambattista Valli и платьях Alice + Olivia. Оставалось только гадать: георгины это или лютики озаряют осеннюю клумбу гардеробов-садов. Но вот с ботаникой, казалось, кончили. Принялись воспевать чистоту линий Céline и аскетизм Balenciaga, когда осознали, что от цветов так просто не уйти.
Есть разница между розами, что росли на платьях Giambattista Valli, и теми, что расцвели нынешней весной у Dries Van Noten: если для первых источник вдохновения – природа, то точка отсчёта вторых – искусство. Основа всех флореальных костюмов – полотна, сотворенные руками художника. У Hermès прямая отсылка к Анри Руссо и его замысловатым джунглям с тропическими дебрями волшебных цветов. Dries Van Noten подсмотрел узор с натюрмортов мастеров фламандской живописи, тогда как Michael Kors вовсю увлекся рисунком в духе поп-арта 1960-х годов, пока о Японии напевают Miu Miu. И кажется, такой подход сработал: цветы не в первозданном виде, а через призму художественного сознания не знают косности. Напротив, вслед первому солнцу, не шепча, а крича, просятся на летящие юбки и строгие костюмы, чтобы возвестить всем и вся, что их пора вновь наступила.